Мест нет... в тюрьме

Честно сказать, была удивлена таким поворотом событий. Ведь преступность, особенно в ВКО, растет, несмотря на убаюкивающие лозунги о ее неуклонном снижении и искоренении. Мысли путаются: с одной стороны, реформа даст шанс оступившимся раз, с другой – возникают сомнения, а вдруг пойдет новая мощная волна преступлений? Нововведения вызвали массу вопросов. К сожалению, правоохранительные органы и Департамент юстиции области свои точки зрения по поводу концепции не торопятся высказывать. Активность проявили представители УИС и криминологи. Специалисты отмечают, что правовая система десятилетиями копировалась из советского прошлого, модернизировалась и опять внедрялась. Но жесткая карательная политика себя не оправдала.

Невыгодно и жестоко

Рассмотрим две основные причины, которые вынудили ввести такие новшества. В первую очередь, это экономические факторы – такие, как высокий уровень расходов на содержание осужденных в местах лишения свободы. В 2009 году количество тюремного населения насчитывалось 60 000 человек.

– У нас порядка 300 000 тенге затрачивают на содержание только одного осужденного, – заостряет внимание декан юридического факультета ВКГУ им. С. Аманжолова, кандидат юридических наук Куат Рахимбердин. – Бюджет тюремной системы составляет 150 млн. дол. США. Это дорогое удовольствие, чтобы делать плохих людей еще хуже. В колониях и СИЗО находится 0,4% всего населения республики.

При этом государство тюремной системе дает только половину требуемого.

Во-вторых, концепция носит социальный характер. Известно, что в пенитенциариях содержатся чаще всего трудоспособные люди, мужчины в возрасте 20-45 лет.

– За годы нахождения на зоне они утрачивают прежние навыки, способности и желание трудиться, – комментирует начальник Комитета уголовно-исполнительной системы ВКО Мирболат Малабаев. – Формируется социальный паразитизм, распадаются семьи, разлучаются (и порой навсегда) близкие люди. Думаю, что ни одно социально ориентированное демократическое государство не заинтересовано в этом.

К тому же, нельзя не учитывать и реальную картину отторжения обществом заклейменного судимостью гражданина. Он, в буквальном смысле, становится изгоем. Ему трудно устроиться на работу, возобновить карьеру и, самое элементарное, создать семью. Практически все осужденные сталкиваются с подобной проблемой. Ко всему прочему, психологи пришли к выводу, что нахождение в тюрьме более трех лет ведет к саморазрушению личности, ее деградации. Жесткие методы воздействия ни к чему путному не привели.

Альтернативы не работают

К применению альтернативных видов наказания по отношению к осужденным за тяжкие и особо тяжкие преступления в обществе относятся по-разному. В уголовно-исполнительной системе считают, что такие меры не уменьшат количество преступлений, а, наоборот, могут вызвать рост рецидивов. Представители общественных организации, академических кругов сожалеют, что им не удалось принять участие в обсуждении данного сугубо важного для общества документа – Концепции правовой политики РК на 2010-2020 годы. Однако, кроме официальной, ими подготовлена альтернативная концепция на предстоящее 10-летие. Ученые умы страны подчеркивают необходимость модернизации суда присяжных, усиления роли адвокатского сообщества, состязательности уголовного судопроизводства, признанной во всем мире.

– Конечно, в законе это закреплено, но судебная практика у нас до сих пор носит обвинительный уклон, – замечает Куат Рахимбердин.

Он уверен, что там, где чересчур много жестокости, преступность более скрытна. Она подобна болезни, которую нужно вовремя определить и излечить. Опять же, не методом пыток или розг, а системной и планомерной работой. Больше внимания надо обращать на предупреждение преступности. А мы, в основном, боремся не с причинами, а с ее последствиями.

Как показывает судебная практика, в Казахстане 47% всех приговоров связано с лишением свободы. Это очень высокий показатель. А к общественным и исправительным работам приговаривают единицы правонарушителей. В то время как именно альтернативное наказание могло бы быть наиболее результативным в борьбе с преступностью. Поэтому и возникла потребность создания службы пробации, которая исполняла бы наказание без изоляции от общества, более качественно и эффективно. Пока же эта роль отведена уголовно-исполнительным инспекциям, а они уже физически не в силах справляться с такой нагрузкой. Только на одного сотрудника УИС города приходится по 200-300 осужденных. Служба должна стать не только правоохранительным, но и социально-психологическим институтом, связанным с местным самоуправлением, общественностью, религиозными организациями и университетами. В ее обязанности войдут опека и сопровождение осужденного в течение всего срока отбывания им наказания, помощь при трудоустройстве, проблемах с документами, со здоровьем. В таких условиях у него, конечно, появится доверительное отношение к обществу и государству. В данный момент существует лишь контроль.

Важным этапом является и реабилитация осужденных. Без участия местных властей задачу не решить. По словам Куата Рахимбердина, давно назревший закон так и не принят. Пример, с сентября 2007 года у нас действует Центр реабилитации. Учреждение расположено в бывшей колонии-поселении ОВ 156/13. Однако в Уставе центра, утвержденном приказом Председателя КУИС МЮ РК от 17 сентября 2007 года, как ни странно, не были преду-смотрены нормы питания реабилитируемых лиц, а также "забыто" об обеспечении их постельными принадлежностями, хотя на эти цели средства выделили. Вместо того, чтобы устранить досадную ошибку, руководство ведомства очередным приказом от 22 октября прошлого года утвердило новый Устав центра, в котором подобные вопросы и вовсе не затронуло. Более того, спустя время потребовало исключить факты проживания освобожденных из мест заключения в Центре реабилитации. На тот момент в нем находилось 40 человек, которых работники учреждения были вынуждены в буквальном смысле выдворить на улицу. Так, необдуманные действия некоторых чиновников полностью дискредитировали идею ресоциализации осужденных. Между тем, каждый год из мест заключения освобождается в среднем до 15 тысяч человек. Чтобы центр выполнял свои задачи, соответствующими территориальными структурами делается все возможное, но мешают те самые бюрократические проволочки.

Кстати, как отметил Куат Рахимбердин, он лично интересовался ситуацией в центре и обнаружил любопытную закономерность – за время, проведенное в учреждении, никто из бывших зэков не совершил преступления.

Жанара Асылханова