…И милость к падшим призывать

За разъяснением мы обратились к настоятелю Богородице-Рождественского храма в поселке Аблакетка, иерею Евгению Яганову. В Восточном Казахстане он – один из организаторов православного христианского служения в тюрьме.

Батюшка Евгений, скажите, пожалуйста, с какой целью создают тюремные приходы? Как такая идея возникла в Восточном Казахстане?

– В Русской православной церкви тюремное служение существовало всегда, особенно оно было развито до революции. С начала 90-х годов прошлого столетия началось его возрождение, в том числе и в Восточном Казахстане. Тогда объявили свободу вероисповедания. Однако православное служение оказалось номинальным: батюшек лишь изредка приглашали в тюрьмы – для крещения. Зато уголовно-исправительные учреждения заполонили разного рода проповедники-сектанты. Кстати, средний возраст людей, попадающих в места не столь отдаленные, очень молодой – 20-30 лет. В колонии жизнь протекает по своим жестким правилам, где свои режим, законы, "таможни", "граница", "дипломатия", "иерархия"... Все это уже накладывает на людей определенный негативный отпечаток… А еще шло воздействие со стороны различных сект, что дополнительно усугубляло там и без того нездоровую атмосферу. Эти факторы во многом и подтолкнули меня к созданию православного тюремного прихода. Сначала в "семнадцатой" – в колонии строгого режима, затем и во многих других.

Тюремный приход – это не куличи на Пасху привозить заключенным и не волонтерский проход за кордон особого мира в поисках острых ощущений. Это бескорыстная постоянная работа и боль. За общество, в котором есть способствующие преступлениям условия, боль за искалеченные души пострадавших и осужденных…

Какая огромная работа проделана за эти годы и с администрацией колонии и с заключенными – пожалуй, одному Всевышнему известно. Приходилось долго и упорно всех убеждать – начальников, замполитов, пока на договорной основе дали разрешение на еженедельное посещение колонии. Систематически вели работу и с заключенными. Поначалу, одурманенные сектантством, они ни во что не ставили беседы священника, устраивали свои проверки. Ситуация была сложная… Однако еженедельные встречи не прошли даром, с Божией помощью все удалось преодолеть, и постепенно стала организовываться некая община.

Совершенно неожиданно, но переломный момент в сознании людей произошел, когда я принес на зону икону Пресвятой Богородицы в образе "Скоропослушница". Это отсканированное и отпечатанное на принтере изображение Царицы Небесной. Впоследствии икона заняла почетное место в небольшом домовом храме святых апостолов Петра и Павла в колонии. Вскоре стали происходить колоритные события – ее то вносили в будущее помещение храма, то выносили помышлявшие об идолопоклонничестве. Чувствовались определенное беспокойство, нервность. Но после категорического решения верующих колонии икона пребывала на своем почетном месте, а меня встречали православные (впервые за два последних года). И так просто и чинно – до умиления. Ради такого момента все суетное приходит в забвение…

Потихоньку менялись сознание и отношение к Православной церкви и у начальствующего состава колонии. Тюремное служение стало проходить более организованно, оговорили дни и часы посещений и богослужений. К тому же, сейчас, слава Богу, в колонии и тюрьмы нашего края не пускают ни одного сектанта-проповедника.

Теперь я посещаю и другие места заключения, а также колонии поселения Восточного Казахстана – на постоянной договорной основе, еженедельно. Для этой работы из прихожан мирских приходов нашел себе помощников, так как одному физически невозможно все охватить. Такие люди готовы безвозмездно поработать во славу Божию. Они на свои деньги покупают и литературу, и крестики для тюремных приходов. Проводят беседы с осужденными, подготавливают их к крещению или исповеди, причастию. Отныне захожу туда, когда люди подготовлены к принятию таинства крещения или исповедованию, покаянию в своих грехах…

А кто еще, кроме Вас, батюшка, служит в тюремных приходах?

– В микрорайоне Новая Согра есть колония ОВ 156/20, в поселке Саратовка ОВ 156/13 служит отец Иоанн Карабидович, настоятель Свято-Зиновьевского храма. Остальные тюремные приходы, расположенные в колониях: ОВ 156/1, 156/2, 156/3, 156/16, 156/17, 156/18, 156/21 и 156/22 – находятся в моем ведении.

Что делается для обустройства приходов?

– Сегодня во всех этих колониях есть молельные комнаты. В "семнадцатой", с которой, собственно говоря, все и началось, – домовой храм с очень красивым иконостасом, созданным руками осужденных. В колонии ОВ 156/3, или "тридцадке", выстроен храм в честь и во славу Святителя Николая Мирликийского – для прославления угодника Божия и усиления благодати среди верующих, утешения немощных, возвещения славы Божией. Возведен, как написано на мемориальной доске: "Стараниями рабов Божиих и усердием иерея Евгения Яганова, трудами полковника юстиции начальника ОВ 156/3 Трубникова Владимира Николаевича, прилежаниями личного состава, силами осужденных и попечительством их заботливых жен, матерей и родственников и прочих благотворителей и благоукрасителей". Уникальность его не только в том, что полностью расписан храмовой росписью, но и в своеобразных сложных условиях возведен по канонам священного строительства, разработанным архитектором Тоном. Согласно сведениям Управления по воспитательной работе Комитета УИС МЮ Республики Казахстан, это единственное вновь отстроенное здание церкви среди исправительных учреждений нашей страны. Другие молельные и домовые храмы расположены в переоборудованных жилищах. По имеющимся данным, в ближайшем зарубежье этот храм тоже построен в числе первых за последнюю сотню лет в исправительной колонии.

Труды, время, силы, средства затратили огромные. Но с Божией помощью обустроили и молельные комнаты во всех колониях.

Какие сложности все же есть в этой Вашей работе?

– В последнее время со стороны администрации и личного состава колонии никаких препон даже не наблюдаю. Относятся с пониманием, помогают, содействуют. А в чем сложности? В основном, в нехватке времени и людей, которые смогли бы пожертвовать своими личным временем и делами ради богоугодных деяний. Ведь все делается на энтузиазме. Да и священники тоже нужны, чтобы не я один этим занимался, но и еще кто-нибудь. Добровольных помощников у меня пока четверо, из них три женщины и один мужчина, который уже на протяжении шести или семи лет раз в неделю посещает колонию строго режима ОВ 156/2.

В детской колонии есть свои особенности – у них больше проявляются формальные устои, негативные аспекты… У взрослых, конечно, приобщение к православному христианству происходит более осознанно, хотя и у них свои законы действуют.

Есть ли в Вашей практике случаи, когда именно в колонии человек приобщился к вере, а затем после освобождения дошел и до мирского храма?

– Безусловно, есть, но это не самоцель. Тем более, что люди в колонии прибывают из разных мест и областей Казахстана. Да и текучесть там очень большая, кого-то благодаря участию в жизни общины освобождают досрочно, на его место приходят новые, сложно проследить их дальнейшую судьбу. Нет цели социализировать их в тюремном приходе, тут уж, как Бог даст…

Главное, чтобы человек смог сделать переоценку жизненных ценностей. Чтобы у него были здравые голова и сердце, а в дальнейшем сумел сам отвратить себя от любого противозаконного и пагубного действия. И приходится работать не с одним каким-то человеком (вот мы пришли и все силы бросили только на него и сейчас его перевоспитаем!), а с системой. Скажем, многие из осужденных уже осознают, что есть храм, есть православная вера. Что они должны делать в храме: ходить туда ежедневно утром и вечером, молиться, поститься. Это тоже вошло в их сознание не сразу. Однако постепенно и они начинают обладать духовными навыками.

А впереди – огромная работа. Ведь тюрьмы и колонии – необъятное и не паханое поле деятельности, которое еще только предстоит возделать с Божией помощью.

Православие ВК, Марина Колосова