Заложники своего будущего

– Нурлан Кенжебекович, нынешний созыв можно назвать собранием акимов и заместителей акимов, а не законотворцев. Как вы считаете?

– Депутаты этого созыва, рекрутированные в парламент, попали туда по разным причинам. Кто-то хотел пойти, потому что ему нужно было иметь прикрытие для своего бизнеса, кого-то акимы сплавили, и это стало такой почетной отставкой. И беда очень многих депутатов нынешнего созыва в том, что они не поняли, ради чего они сюда приехали. И если для кого-то быть депутатом – это призвание, это желание, он всегда участвует в выборах и понимает, что это продолжение его политической жизни, то большинство нынешних депутатов не знают, зачем они в парламенте. Поэтому в роль законотворцев они и не вписались. Тем не менее они понимают, что это не самый худший вариант в жизни.

– Мы до сих пор помним многих депутатов прошлых созывов. Как вы думаете, чем могут запомниться нынешние депутаты?

– Сужу как обыватель: иногда смотрю по телевизору, как некоторые депутаты, видимо, по разнарядке дают интервью, и ловлю себя на мысли, что в первый раз вижу этого человека. А ведь, казалось бы, сколько времени прошло с выборов! И если бы снизу не написали, что это депутат мажилиса, я бы никогда не додумался, что он депутат мажилиса. Понимаете, среди них очень много одинаковых лиц. В одинаковых костюмах, с одинаковой прической, с одинаково выкрашенными волосами, что меня убивает…

– Вам не нравится, когда женщины-депутаты красят волосы?

– Нет, я сейчас о мужиках говорю, а не о женщинах! Мужики все как на подбор – томпа?, коренастые, среднего роста, такие крепкие хорошие хозяйственники районного уровня. Каждый из них прошел какой-то путь: прораба, мастера, акима сельского округа, начальника отдела, директора школы.… Да, они реально знают жизнь. Но они не могут эту реальную жизнь проанализировать, обобщить и мыслить более масштабно. Более того, многие очень боятся высказывать свое мнение, которого мы иногда и ждем.

– Боятся или не привыкли?

– Самый большой их минус – этакий налет провинциальности, как у людей, которые вдруг попали в большой город; комплексы аульных ребят, которые вдруг оказались в столице. Тут тебе телекамеры, журналисты, пресс-конференции, брифинги – слова, которые они никогда не слышали. И вроде надо что-то говорить, а они чувствуют себя не в своей тарелке, им неудобно.

– Может быть, они зажаты рамками партийности как рукавами смирительной рубашки? Некоторые ведь иногда так разговорятся, что не остановишь, а потом вдруг спохватываются: «Это не для печати!»

– Да-да-да! Я думаю, что они очень зажаты, и это непонятная для них самих партийная дисциплина. Такой стадный инстинкт. Вот в жизни я некоторых лично знаю, с ними посидеть, поговорить – одно удовольствие! Они и президенту, и спикеру своему, и правительству только так косточки промывают! Такие нормальные сермяжные мужики, да как-то не по Сеньке шапка оказалась. Видно, что многие из них занимаются не своим делом.

– Судите по качеству законов?

– На уровне законодательных работ наши депутаты не профессионалы. За них работает аппарат мажилиса. Аппарат, который контактирует с Администрацией президента, с правительством – это огромная чиновничья братия, и именно она устанавливает сроки рассмотрения законопроекта, устанавливает, над какими законопроектами надо работать и так далее. Приведу один маленький пример, который очень сильно меня покоробил. Помните, когда вносились изменения в религиозное законодательство, все депутаты вдруг в одночасье стали знатоками религиозных течений. Они толпами поехали в Южно-Казахстанскую область, выступать на всевозможных круглых столах и конференциях. Я думаю, господи, чтобы судить о религии, чтобы судить о ее «правильности» или «неправильности», о духовности, нужно закончить 10 институтов, а они так с ходу начали это дело обсуждать и осуждать! Мол, вот перед нами стоит бабка, дочка которой ушла в секту и продала квартиру, а вот у этой муж ушел из семьи.… И так далее. И мне было стыдно, это ведь не КСК во дворе собрать и поорать… Это же депутаты!

– Да, но ведь среди них есть ученые!

– Так и предоставляйте им слово! Ученым, специалистам-теологам, религиоведам.

– Религия – тема деликатная, щепетильная. И ученым-депутатам приходится лавировать между наукой и политикой…

– Это да. Я знаю ученых, которые не всегда говорят о том, что они действительно думают. Я-то с ними в жизни общаюсь, иногда консультируюсь: мол, скажите, Баке, почему вы говорите так, а вчера выступали и сказали по-другому? Вы же депутат! А они: «Нуреке, сам же понимаешь, айналайын, это тоже когда-нибудь закончится!» То есть сегодня они заложники своего будущего, своего завтрашнего роспуска или окончания срока. Четыре года ведь быстро пролетят, как с белых яблонь дым. А потом за свои слова надо будет отвечать. Сейчас у них положение временщиков.

– Неужели совсем некого отметить?

– Есть, но таких мало. Очень жаль, что нет ярких людей, нет того же Тохтара Аубакирова, того же Серика Абдрахманова, то есть людей, которые могли бы что-то яркое и интересное сказать.

– А как же депутат Нехорошев, у которого что ни замечание, то перл?

– Ну, мне кажется, он нормальный дядька, а его кажущийся экспромт очень хорошо подготовлен и выучен на зубок. Но делать экспромты ради экспромтов и все время работать на грани фола, мне кажется, иногда это переходит в пошлость. Часто бывают такие шутки ниже пояса, которые СМИ охотно подхватывают, а ведь телевизор смотрят не только мужики, телевизор смотрят женщины и дети.

Из тех, которые мне импонируют, я бы отметил депутата Мухтара Тиникеева, который делает своевременные замечания. Мурат Абенов тоже время от времени позволяет себе сделать какие-то несогласованные с кураторами из исполнительной власти заявления. Отметил бы еще Камала Бурханова. Он очень осторожно выражает свое мнение, но даже в рамках дозволенного его мысли всегда интересные. Ему я доверяю. И он отвечает за свои слова, потому что понимает, что рано или поздно он вернется в науку, и у него сейчас самая главная проблема – сохранить свое лицо перед своими коллегами-учеными, да и не только перед ними.

– Может быть, сенаторы на фоне мажилисменов смотрятся более выигрышно?

– Сенаторы исполняют другую роль. Это такое сито – отклонить законопроект или нет, отправить на доработку или же не принять его и отложить. Это последняя инстанция перед подписью президента. Сенат – это абсолютная стопроцентная заданность. Поэтому я там никого выделить не могу, там абсолютно управляемые и предсказуемые люди, и они понимают, почему они там сидят. Это не мажилис. Тем более депутат сената – должность еще более короткая, выборности там очень мало и отозвать их – две секунды. Поэтому, как мне кажется, сенат в принципе никакой роли не играет. К сожалению.

– Как вы считаете, сами депутаты об этом задумываются?

– Они не понимают того выбора судьбы, который остановился на них. Не понимают, что как бы банально это ни звучало, они – избранники. Вот говорят, что депутаты – это избранники народа, я считаю, что они избранники судьбы. И неужели нельзя эти несчастные 4 года прожить ярко, ведь выпал такой шанс! На вот тебе трибуна, говори! Журналисты за тобой бегают, ты можешь воспользоваться своим положением, а то так и уйдешь, и людям вспомнить нечего будет! А ведь у них такие возможности!

Депутат – это не очередная должность, не очередная ступенька в карьерной лестнице. Эти сто человек решают за миллионы. Если взять по Конституции их полномочия – это и объявление войны, и объявление об участии Казахстана в каких-то международных скандалах, в миротворческих операциях… А наши депутаты в основной своей массе относятся так: ну был вчера заместителем акима, сегодня акимом стал, завтра депутатом. Просто перешел в другой кабинет. И все.

– Но люди-то надеются на них, доверяют…

– Как раз-таки депутатам народ уже не доверяет. Индекс доверия очень низкий. Народ прекрасно понимает, что любой депутат твое письмо просто на своем бланке-сопроводиловке отпишет в правительство, министру или тому же акиму. Народ видит реальные возможности и компетенцию депутатов. Поэтому чаще всего идут в суды, к прокурорам или же к акимам на местах. То есть не тратят времени попусту. Потому что в любом селе, любом районе, любом городе есть люди, которые уже сто раз писали эти письма и все без толку. И это определенный показатель.

– Бытует мнение, что депутаты грешат лоббированием интересов бизнеса. Как вы относитесь к такому явлению?

– Мне кажется, лоббирование, лоббизм – это высшее проявление парламентской и вообще политической культуры. Наши депутаты еще не доросли до того, чтобы лоббировать некие интересы. Это было бы даже интересно. Если бы там сидели люди и защищали свой, допустим, аграрный бизнес, то вы ведь понимаете, что это делается не для одного человека, а для всех тех, кто к этому причастен. А то, чем они занимаются, это мелкие шкурные игры. И легче решать кулуарно, то есть лично для себя: пошел, попросился на прием к министру, пробил для своей фирмы небольшие преференции, пошел в банк, взял кредит для своего сына на учебу за границей.… Это тот самый колхозно-аульный способ решения проблем. А за истинное лоббирование и отстаивание интересов я только «за», за такой парламент я бы двумя руками голосовал.

Ну а пока мы имеем такой вот парламент – очень несильный, очень несамостоятельный, серая предсказуемая масса… Они завтра проголосуют за собственную отставку, и никто не задастся вопросом: почему?

Динара БИСИМБАЕВА